1. По отношению к Богу назначение человека состоит в том, чтобы он познавал своего Создателя и прославлял его. Соответственно этому и Спаситель заповедал нам: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша до­брые дела, и прославят Отца вашего, Иже на небесех» (Мат. . V, 16). На эту цель человека, как на самую главную, указы­вали и древние святые отцы церкви.
 

Василий Великий: «Ты, сосуд благоустроенный, получив­ший бытие от Бога, прославляй своего Создателя. Ибо для то­го только ты и создан, чтобы быть достойным орудием славы Божией, и весь этот мир для тебя как бы живая книга, кото - I рая проповедует славу Божию и возвещает тебе, имеющему разум, о сокровенном и невидимом величии Божием, чтобы ты познавал Бога истины. Храни твердо в памяти мною ска­занное».
 

Григорий Богослов: «Надлежало, чтобы поклонение Богу не ограничивалось одними горними, но были и долу некото­рые поклонники, и все исполнилось славы Божией (потому что все Божие): для сего созидается человек, почтенный рукотворением и образом Божиим» («слово на св. светы явлений Господи., в тв. св. отц. III, 262—263).
 

Иоанн Златоуст: «Бог дал нам зрение, уста и слух для того, чтобы все члены наши служили ему, чтобы мы и говорили угодное ему и делали, ему воспевали не­престанные песни, ему воссылали благодарения» [1] (Бесед. на ев. Матф. II, 4, стр. 33, Москва, 1843).
 

2. По отношению человека к самому себе назначение его то, чтобы он, как созданный по образу Божию с нравствен­ными силами, старался постоянно развивать и совершенствовать эти силы чрез упражнения их в добрых делах и, таким образом, более и более уподоблялся своему Первообразу: «Будите убo совершени, якоже Отец ваш небес­ный совершен есть» (Матф. V, 48).
 

Из святых отцов об этой цели человека ясно говорят:
 

а) Григорий Богослов: «Мы сотворены на дела благие, чтоб славить и хвалить сотворившего, и сколько возможно, подра­жать Богу» .
 

б) Василий Великий: «Устроение тела твоего есть для тебя училище о цели, для которой ты сотворен; ты сотворен пря­мым для того, чтобы не влачил ты жизни своей на земле, но взирал на небо и на сущего там Бога, и чтобы не гонялся за скотским наслаждением, но, согласно с данным тебе разумом, жил небесною жизнью».
 

в) Златоуст: «Мы не для того родились, чтобы есть, и пить, и облекаться в одежду, но чтобы, прияв божественное любомудрие, избегать зла и подвизаться в добродетели; ибо, созидая человека, Бог сказал: «Сотворим человека по образу нашему и по подобию», а подобными Богу мы соделываемся не тогда, когда едим, пьем и облекаемся в одежды (потому что Бог ни ест, ни пьет, ни облекается в одежды), но когда блюдем правду, показываем человеколюбие, бываем снисхо­дительны и кротки, милуем ближнего и украшаемся всякой добродетелью».
 

3. Но так как, по мере преуспеяния человека в добродете­ли, он достигает блаженства, которое есть следствие добрых дел и награда за них, по учению самого Спасителя о блажен­ствах (Мат. V, 16), то можно выражаться, что человек, со­зданный на дела благая (Еф. II, 10), с тем вместе создан и для блаженства, и что, следовательно, блаженство составляет одну из целей человека, рассматриваемого по отношению к самому себе. И на эту цель человека указывали иногда святые отцы.
 

а) Григорий Богослов: «Мы получили бытие, чтобы благо­денствовать; и благоденствовали после того, как получили бы­тие; нам вверен был рай, чтобы насладиться; нам дана была заповедь, чтобы, сохранив ее, заслужить славу».
 

б) Григорий Нисский: «Надлежало, чтобы человек, создан­ный для наслаждения божественными благами, имел в приро­де своей нечто родственное с тем, чем будет наслаждаться, потому он и наделен жизнью, и разумом, и мудростью, и все­ми богоподобными свойствами».
 

в) Иоанн Дамаскин: «Как благий, Бог сотворил нас не для того, чтобы наказывать, но чтобы мы были причастниками его благости».
 

4. Затем, назначение человека по отношению ко всей ок­ружающей его природе ясно определяется в словах Самого Создателя: «Сотворим человека по образу нашему и по подо­бию, и да обладает рыбами морскими, и птицами небесными, я зверьми, и скотами, и всею землею, и всеми гады пресмыкающимися по земли» (Быт. I, 26). [2] Как образ Божий, как сын и наследник в дому небесного Отца, человек поставлен быть как бы посредником между Творцом и тварью земного Святые отцы и учители церкви говорили об этом назначений человека быть .царем и владыкой окружающей его природы весьма часто, особенно когда решали вопрос, почему человек создан последним. Вот, например,слова:
 

а) св. Амвросия: «По достоинству (человек) явился послед­ним, как цель природы, созданный для правды, чтобы быть провозвестником правды между прочими животными; справедливо он явился последним, как венец всего творения, как причина мира, для которой создано все».
 

б) Григория Богослова: «Если последним явился в мир че­ловек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то сие нимало не удивительно: ибо для него, как для царя, надлежа­ло приготовить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей» (Слово на неделю новую, в тв. св. отцов IV, 144);
 

в) блажен. Феодорита: «Бог всяческих, по сотворении ви­димой и невидимой твари, произвел напоследок человека, по­ставив его, как бы некоторый Свой образ, среди тварей нео­душевленных и одушевленных, видимых и невидимых, дабы гвари неодушевленные и одушевленные приносили ему поль­зу, как некую дань, а естества невидимые, имея попечение о человеке, свидетельствовали сим свою любовь к Творцу» (на кн. Быт. вопр. 20, в «Христ. чт.», 1843, III, 348).
 

5. «Последняя цель человека,— говорит преосвященный Феофан,— в Боге, в общении или живом союзе с Богом. Со­зданный по образу и подобию Божию, человек по самой при­роде своей есть некоторым образом Божеского рода. Будучи же рода Божия, он не может не искать общения с Богом, не только как с своим началом и первообразом, но и как с вер­ховным благом. Поэтому-то сердце наше и бывает довольно только тогда, когда обладает Богом и бывает обладаемо от Бо­га. Ничто, кроме Бога, не успокаивает его. Соломон много знал, многим обладал и многим наслаждался; но все это, на­конец, должен был признать суетой и крушением духа. Один покой для человека в Боге. Что ми есть на небеси и от Тебе что восхотел на земли; исчезе сердце мое и плоть моя, Бо­же сердца моего, часть моя, Боже, вовек. «В Боге жизнь,— учит Василий Великий,— отчуждение и удаление от Бога есть зло несноснейшее даже будущих гееннских муче­ний,— зло самое тяжкое для человека, как для глаза лише­ние света и для животного отнятие жизни» («Хр. чт», 1824 г., ч. XIII. Бог не есть виновник зла). И еще: «Что было для ду­ши преимущественным благом? Пребывание с Богом и едине­ние с ним посредством любви. Отпав от него, она стала стра­дать» (Тв. св. от. Вас. Вел., т. 4, стр. 154).
 

Но не в этом одном устремлении всех желаний к Богу на­ше благо. Жажда без утоления, алчба без насыщения, по­требность без удовлетворения есть скорбь, болезнь, мучение. Ища Бога, мы хотим обрести его, хотим обладать им и быть обладаемыми от него, приискренно приобщиться его, быть в нем и его иметь в себе (Макария Великого послание... в на­чале. Москва, 1852 г., стр. 429). В этом-то живом, внутрен­нем, непосредственном общении Бога с человеком и человека с Богом и есть его последняя цель.
 

Таким это общение изображается в слове Божием. Так, сам Бог об одних говорит: не имать дух мой пребывати в человецех сих, зане плоть суть (Быт. VI. 3), а другим обещает: вселюся в них и похожду (1 Кор. VI, 16). «Внимай,— говорит на сие место св. Златоуст,— кто обитает в тебе? Ты Бога но­сишь в себе». Спаситель обещает внутреннейшее, некое все­ление Бога в сердце человеческое когда, говорит: к нему приидем и обитель у него сотворим (Иоан. XIV, 23). Св. Иоанн Богослов учит, что, когда кто пребывает в любви, то не только он пребывает в Боге, но и Бог в нем пребывает (1 Иоан. IV, 16). У св. отцов живое общение с Богом возводится до обожения человека. Так св. Григорий Богослов изображаем человека «живым существом, чрез стремление к Богу достига­ющим обожения».
 

Феодор, епископ едесский, так учит о цели человека:! «цель жизни нашей есть блаженство, или, что все равно, цар­ство небесное или царство Божие, которое состоит не только в том, чтобы зреть царственную, так сказать, Троицу, но и в том, чтобы получать божественное влияние и как бы прини­мать обожение, и в сем влиянии находит исполнение и совер­шение всех недостатков и несовершенств. В сем-то состоит1 пища умных сил, т. е. в исполнении недостатков посредством Божественного оного влияния». У св. Макария почти в каж­дой беседе можно находить напоминание о живом общении 1 души с Богом. Так в 46 беседе он учит, что «Бог сотворил ду­шу человека такой, чтобы быть 'ей невестой и сообщницей его, и чтобы ему быть с нею единым растворением и единым 5 духом». Посему, «если душа прилепляется Господу, то и Гос­подь, милосердием и любовью подвигнутый, к ней приходит и ей прилепляется, и тако един дух, и едино растворение, и един разум бывает душа и Господь». «Для человека нуж­но,— говорит он в другом месте,— чтобы не только сам он был в Боге, но и Бог был в нем».
 

Не подумал бы кто, однако ж, что живой союз с Богом есть исчезновение души в Боге с насилием ее самостоятельно­сти и свободы. Нет, хотя душа, действительно, стоит при сем под Божественным влиянием, прикасается некоторым образом Богу и проникается его силой, однако ж, не перестает быть душой, существом разумно-свободным, подобно тому, как раскаленное железо или уголь, проникаясь огнем, не переста­ют быть железом и углем. Она приобретает только чрез это общение полнейшую и скорейшую силу действовать по воле Божией свободно, но и беспрекословно.
 

С другой стороны, и то неверно, если бы кто стал думать, что когда Богообщение оставится последней целью человека, то человек сподобится его после, в конце, например, всех тру­дов своих. Нет, оно должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека, так что, коль скоро нет общения с Бо­гом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит вне своей цели и своего назначения. Состояние, в котором человек сознает, что Бог истинный есть его Бог, и сам он есть Божий, т. е. говорит в сердце своем Богу: Господь мой и Бог мой (Иоан. XX, 28), как апостол Фома, и к себе самому: Божий есмь, Божий есмь (Исх. XLIV, 5), такое состо­яние есть единое истинное состояние человека, есть единый решительный признак присутствия в нем начала истинно нравственной и духовной жизни.
 

Итак, далеки от истины те, кои поставляют последней целью человека самого же человека, какими бы пышными на­званиями они ни украшали ее, развитием, напр., духовных сил или стремлением к усовершенствованию. При такой цели люди разъединяются заботой только о себе и привыкают все обращать в средство, не исключая даже и Самого Бога, тоща как, на самом деле, человек, как и все сотворенное, есть сред­ство в деснице Божией для целей Его Божественного промыс­ла.
 

Несправедливо последней целью человека поставлять и од­но благо ближних, т. е. людей, даже и в том смысле, что вся забота его должна быть обращена на благосостояние обще­ства. Содействовать общему благу есть беспрекословно долг человека, но не первый и не исключительный. Если поставить это первым долгом, то всякий человек мысль и сердце обратит на других, а не к Богу, и, следовательно, все в совокупности оставят общество людей, сомкнутых в себе, но душой отторг­нутых от Бога. Это будет тело без главы. Напротив, при Боообщении, все люди, сходясь в сей единой цели, не мысленно только, но самым делом соединяются, и все, единым духом и единой силой преисполняясь, составляют единое, живое и тройное тело. Под этим только условием и может созидаться и истинный и надежный союз между людьми.

Источник: Из области таинственного. Простая речь о бытии и свойствах человеческой как богоподобной сущности. Часть 1. Составил священник, магистр Григорий Дьяченко. Москва 1995

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] В другом месте (в XXXI беседе на св. Иоанна) св. И. Златоуст говорит о назначении человека: «Не для того Бог ввел нас в настоящую жизнь и вду­тая в нас душу, чтобы мы пользовались только настоящим, но для того, чтобы все делали для жизни будущей, ибо только бессловесные созданы для одной настоящей жизни. А мы получили бессмертную душу для того, чтобы вполне приготовиться к будущей жизни. Если кто спросит: какое назначение коней, ослов, быков и других животных, то мы скажем, что не тугое, как только то, чтобы они служили нам в настоящей жизни. А о нас нельзя сего сказать, для нас есть лучшее состояние после настоящей жизни, и нам все надобно делать так, чтобы там просиять, ликовать с ангелами, предстоять Царю небесному всегда, в бесконечные веки. Для того и душа наша создана бессмертной, да и тело будет бессмертно, чтобы мы наслаждались бесконечными благами».
 

[2] Несмотря на потерю власти над природой одушевленной и неодушевлен­ной после падения, человек, тем не менее, возвращает себе эту власть над нею, если при содействии благодати Божией достигает святости. Вот не­сколько примеров повиновения человеку природы неодушевленной и живо­тных.
 

I. Св. Иоанн Креститель, будучи еще младенцем, скрылся от Ирода со своей матерью, праведной Елисаветой, в одной горе; над этой горой вырос­ло финиковое дерево с плодами, и когда они чувствовали голод, оно прекло­няло ветви свои к земле, чтобы они удобно могли срывать фишки, а когда они удовлетворяли чувству голода, оно опять поднимало ветви вверх (Чет-Мин., июн. 24). Преп. Онуфрию в пустыне нечем было питаться, и вот, по молитве его, подле его пещеры выросло финиковое дерево с 12 вет­вями, каждая ветвь питала его плодами в течение месяца, а потом, дела­лась бесплодной, и это продолжалось 30 лет, до самой кончины угодника Божия (Чет-Мин., июл 12).
 

При городе Мелетине весной река так широко разливалась, что иногда за­топляла много домов. Жители обратились к преп Акакию с просьбой посо­бить им в этом горе. Акакий взял камень, положил его на берег реки и ска­зал, чтобы река не разливалась далее камня, и река повиновалась его слову (Чет-Мин, апр. 17).
 

Преп. Иулию нужно было переправиться чрез одну, глубокую реку: он разо­стлал по воде свою мантию, и на ней, как на лодке, переплыл, куда ему нужно было, употребив свой посох вместо весла (Чет-Мин., июн. 21). Что, кажется, бесчувственнее камней? А и они слушали святых: по слову преп. Иакова низибийского, камень распался на части и превратился в персть (Чет-Мин., янв. 13); по слову св. Григория неокессарийского, ка­мень сдвинулся с места (Чет-Мин., нояб. 17); преп. Антоний римлянин на камне переплыл из Рима к Новгороду (Чет-Мин., авг. 3). В мире подобные события не только не совершаются, но даже кажутся невероятными, а в пустыне они повторялись не раз, и кто знает, может быть, повторяются и в наше время, только неведомы миру. Так природа, по воле Бога всемогу­щего, служила и служит святым (из кн. «Минуты паст досуга» еп. Гермогена, т II, стр. 14 — 17).
 

II. Великие из святых угодников, до высшей степени прояснившие в себе образ Божий богомыслием и строгой жизнью, поразительно взаимо­действовали с животными. Иногда один взгляд их на зверя укрощал звер­скую свирепость. Здесь, прежде всего, должны мы вспомнить о Ное: правед­ный Ной столь долгое время был окружен в ковчеге целым царством живо­тных и не потерпел никакой опасности ни от одного из них.
 

Святые заставляли зверей приносить себе воду (Луг дух., гл. 106). Сами согревались около них зимой на ночлеге (там же, гл. 166). Когда встречали зверей на дороге, звери давали им дорогу, и при этом отстранялись иногда в таком тесном месте, что требовалась особенная сообразительность, чтобы разойтись. Так со св. Дионисием (это был священшк) встретился лев между плетнями, где едва мог пройти человек без всякой ноши. Святой не побежал назад от зверя, зверь же, по тесноте места, совсем не мог воротиться или потесниться. И вот, зверь встал на задние ноги и сделал усиленное наклонение своего тела в сторону. Тогда святой прошел мимо, задев зверя своей спиной (Луг дух, гл. 179).
 

Звери служили им и после того, как они умирали, и как, следовательно, об­раз Божий уже не столь живо или ясно отражался в них, напр., Антоний В. не имел у себя ни лопаты,ни топора, чтобы вырыть могилу для преп. Пав­ла Фивейского, и вдруг, двое npoxoдившux львов подошли и когтями выры­ли для мертвеца могилу (Чет-Мин., 15 я не.).
 

Св. мученик Неофит, с раннего детства отличавшийся необыкновенным благочестием, раз в юности пришедши к горе Олимпу, вошел там в одну пещеру, где встретил его огромный лев. Неофит сказал льву: «Выйди от­сюда и найди себе другую пещеру, а в этой мне велел жить Господь». И лев тотчас из пещеры удалился. Но это пример не единственный. Св. Пахомий Великий плавал по рекам на крокодилах (15 мая). Иоанникий и св. Пахомий жили и спали в пещерах ядовитых змей и гиен (4 ноября).
 

К мученику Маманту звери собирались целыми стадами и оставались при нем до тех пор, пока не получали приказания разойтись (2 сент).
 

Преп. Сергий Радонежский и блаженный Серафим Саровский из своих рук кормили диких медведей, приходивших к ним из лесу.
 

Однажды пр. Зосима Финикийский отправился в дорогу, взявши с собою ос­ла, на которого навьючил всю поклажу. На дороге встретил его лев и, схвативши осла, потащил в пустыню. Пр. Зосима спокойно пошел за львом, настиг его на месте, где он ел осла, и обратился к нему с такими словами: «Что, друг, путешествие мое остановилось; я слаб от старости, и не могу нести ноши, которая была на осле. Неси же мою ношу до места, если хочешь, чтобы я тебя не беспокоил». Лев позволил положить на себя вещи и нес их вслед за святым с покорностью, свойственной домашнему животному.
 

Жизнеописатели святых, приводя подобные примеры власти святых над зверями, рассуждают «Это не значит, чтобы звери имели разумную душу, но что так-то вот они находились в полном послушании у Адама» (Луг духовн., гл 106).

Отсюда ясно, что человек не безусловно потерял власть над животными и может возвратить ее. Через что же? Очевидно, чрез обращение к тому со­стоянию, в каком был и первый человек до грехопадения, чрез обращение к чистоте, правде, благочестию. Чем удерживал Адам власть над животны­ми, живя в раю? Конечно, чистотой души своей, своим пребыванием в правде и истине. Изменил последним, лишился и власти. А из этого по­нятно, что, возврати человек чистоту души, будь верен истине, возвра­тится и власть.

STSL.Ru