00:00 Успение Пресвятыя Богородицы. Душеполезные чтения. 28 августа | |||
Успение Пресвятыя Богородицы.Средства, при помощи коих можно встретить смерть не со страхом, а с радостью. I. Высокоторжественный праздник Успения Пресвятыя Богородицы, к чествованию котораго мы сегодня собрались сюда, по зову нашей любящей матери и мудрой воспитательницы — церкви, вызывает в уме христианина самыя радостныя надежды.Церковное предание разсказывает, что по вознесении Господа нашего Иисуса Христа на небо Пречистая Матерь Его с особенною любовию посещала те места близ Иерусалима, которыя ознаменованы были молитвою, страданием и смертию Ея возлюбленнаго Божественнаго Сына. Гора Елеонская, Голгофа, вертоград, где было погребено тело Божественнаго мертвеца, сделались любимыми местами Ея молитв и излияний св. чувств Ея сердца. Долго и часто думала Она о Своей смерти и загробной жизни, часто даже молила Бога об ускорении Ея отшествия из здешняго мира. И вот однажды, во время молитвы Ея на горе Елеонской, к ней явился архангел Гавриил и предвозвестил время Ея кончины. Исполненная глубокой веры в будущую вечно-блаженную жизнь, Она приняла эту весть не со страхом и печалию, а с чувством живейшей радости и величайшей благодарности к Богу. И в предопределенное свыше время св. Дева, окруженная апостолами, которые со всех концев земли чудным образом были собраны в Иерусалим ко дню славнаго Ея успения, с радостию в сердце и молитвою на устах спокойно и безболезненно предала дух Свой Богу. Но пречистое тело Ея не видело истления: на третий день по Ея успении Она была воскрешена Богом к вечной блаженной жизни и в новом, прославленном теле вознесена на небо. В этом дивном переселении Ея в будущую славную жизнь апостолы убедились не только из того, что тела Ея на третий день уже не оказалось во гробе, но еще более из того, что в этот же день воскресшая Матерь Божия, сияющая славою небесною и окруженная ликами св. ангелов, вдруг предстала собранным в одном доме апостолам, обещав им Свое невидимое присутствие между ними и Свое матернее предстательство за мир; после сего Она скрылась из их глаз, наполнив сердца их и всех христиан неизъяснимою радостию и еще более укрепив их веру в воскресение мертвых. Итак, смерть Богоматери есть только тихий и спокойный сон, или, как называет его православная церковь, «успение»; она не заключает в себе ничего страшнаго и безотраднаго для ума и сердца христианина: напротив того, св. Дева Мария показала в Своем успении, что смерть для христианина должна быть не предметом страха и отчаяния, а величайшей радости и светлейшей надежды, ибо смерть есть только сон более или менее продолжительный, за которым следует радостное пробуждение в новом прославленном теле для неизъяснимо блаженной жизни на небе. II. Остановимся же, братие мои, на малое время на размышлении о средствах, при помощи которых христианин может и должен встречать свою смерть не со страхом, а с радостию. а) Первое средство — это память о смерти. Для нас, в нашем греховном состоянии необходимо постоянное памятование смерти; всегдашняя память о смерти, которая может постигнуть нас всякий день и час, будет заставлять нас зорко следить за своим нравственным поведением, заблаговременно приготовлять свою душу к вечной загробной жизни, приучать постепенно разставаться с привычными делами и страстями, сокрушать земных идолов своего сердца, отрешаться от всех чувственных земных привязанностей и, так сказать, постепенно умирать для греха. Вот почему наша св. церковь, как мудрая воспитательница христиан и для здешней временной жизни, и для будущей вечной, поставляет в обязанность всем пред отходом ко сну вспоминать о смерти. И св. мужи, достигшие высокой степени праведности, свидетельствуют о великой полъзе памяти о смерти для жизни христианина. Так св. Иоанн лествичник говорит, что память смертная столь же необходима человеку, как необходим хлеб, и как без хлеба нельзя жить, так без памяти смертной невозможно управить жизнь свою. В жизни святых есть несколько примеров пробуждения от смертнаго сна. Приобретя этим путем живую память о смерти, такие люди предавались после столь строгой подвижнической жизни, что удивляли всех. Так, преподобный Афанасий печерский, возставший из гроба на третий день после смерти, на вопрос о загробной жизни, отвечал только: «кайтесь каждый час и молитесь и больше не спрашивайте меня ни о чем» — затворился в пещере, где и провел в подвигах благочестия еще 12 лет. Один инок (по имени Исихий хоривский), о котором разсказывает св. Иоанн лествичник, заболел и умер. Но чрез час действием Божественной силы снова пробудился к жизни. С тех пор он совершенно изменил свою жизнь, весь отдавшись молитве и высоким подвигам. Пред смертию он сказал братии только следующее: «кто стяжал память смерти, тот никогда не может согрешить». Итак, память о смерти может спасти человека от гибельнаго греховнаго усыпления, дать ему в руки духовное оружие, праведность, при помощи котораго он в состоянии более или менее спокойно, без особеннаго смущения и страха, встретить смерть, этого врага своей земной жизни. б) Второе средство против страха смерти — чистая совесть. У кого чистая совесть, тот спокойно может переступить порог вечности — смерть телесную, у того совесть, которая пробуждается, как показывает опыт, с особенною силою пред смертию, не будет терзать душу поздним и безполезным сожалением о даром потраченной земной жизни, о зарытых в земле талантах, о несправедливостях и обидах, причиненных ближним, о невозможности исправить свои ошибки, о неблагодарности к Богу за все Его неизреченныя благодеяния; она не устрашит его возстановлением пред его сознанием, в предсмертные часы, всех его беззаконий и не повергнет его в бездну отчаяния, ужас котораго превосходит самую смерть. Человек с спокойною совестью, стоя на краю вечности, перед тем, как догорающая лампада его жизни вспыхнет последним пламенем, может сказать с праведным Симеоном: «ныне отпущаеши раба твоего, Владыко... с миром». Но у кого же может быть спокойная совесть пред смертию? У того, кто старался жить христианскою жизнию, кто был послушным сыном церкви, кто примирился с Богом и людьми, кто успел приготовиться к смерти таинством покаяния, которое снимает тяготеющее над совестию бремя грехов, и вкусить в таинстве св. причащения тела и крови Христовой, как источника вечной жизни. Такой христианин, предав все свое существо в волю милосердаго и правосуднаго Бога, не малодушно и робко, но смело и уверенно может встретить смерть, как зарю будущей блаженной жизни. в) Следующее столь же сильное средство для человека против страха смерти есть вера его в безсмертие его души, вера в ту несомненную истину, что лучшая часть его существа — душа — никогда не умрет, но вечно будет жить. Тело разрушается и истлевает, его можно даже отторгнуть от души насильственно — и человек умирает, но дух его, созданный Богом для безсмертия, остается вечно жить. «И возвратится персть в землю, яко же бе, и дух возвратится к Богу, Иже даде его» (Еккл. 12:7). «Не убойтесь от убивающих тело, души же не могущих убити», увещевал Господь учеников Своих пред отправлением их на проповедь. «О человек, непременно безсмертный, хотя бы ты о том не думал, хотя бы и не хотел того!» скажем словами приснопамятнаго святителя Филарета, митрополита Московскаго. «Берегись забывать твое безсмертие, чтобы забвение о безсмертии не сделалось смертоносною отравою и для смертной жизни твоей и чтобы забываемое тобою безсмертие не убило тебя на веки, если оно тебе, не ожидающему его и не готовому, внезапно явится. Не говори отчаянно: «утре умрем», чтобы тем необузданнее устремляться за наслаждениями смертной жизни. Говори с надеждою и страхом: «утре умрем на земли и родимся или на небесах или во аде» г) Последнее и самое могущественное орудие против страха смерти есть вера, что душа не только безсмертна, но что будет некогда время, когда она соединится с своим воскресшим прославленным телом для вечной жизни за гробом — блаженной для праведников, мучительной для грешных. Имея живую веру в эту истину, христианин не только не будет бояться смерти, но даже с радостию встретит ее, когда она придет к нему, подобно Пресвятой Деве Марии. Эта живая вера в существование за гробом вечной блаженной жизни одушевляла безчисленные сонмы мучеников в первые века христианства и делала для них смерть самым радостным событием, несмотря на страшныя безчеловечныя истязания, которым подвергались святые мученики, когда их живыми сжигали на костре, распинали на кресте, отдавали на растерзание диких голодных животных, сокрушали кости, отторгали члены от живого тела и подвергали другим безчисленным пыткам, на измышление которых способна была только сатанинская злоба врагов Христовых. III. Пусть же и у нас, православные христиане, учение св. писания о воскресении мертвых и будущей жизни и живой пример св. мучеников пробудит хотя небольшую часть этой пламенной веры их. Спаситель ясно для всех времен и народов сказал: «грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия: и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5:25-29). Аз есмь воскрешение и живот, говорит Спаситель в лице Марфы, сестры умершаго и воскрешеннаго Им Лазаря, всему человечеству: «веруяй в Мя, аще и умрет, оживет». Будем же, братия, жить так, чтобы смерть для нас не казалась страшным, но радостным вестником, зовущим нас в вечную блаженную жизнь за гробом. Аминь. (Свящ. Гр. Дьяченко). Поучение 2-ое.
Успение Пресвятыя Богородицы.Душа по разлучении с телом.I. На иконе Успения Божией Матери изображается Она как бы уснувшею. У смертнаго одра Ея предстоит И. Христос, окруженный ангелами и апостолами, и в Свои руки приемлет Ея душу, излетевшую в младенческом образе из Ея пречистаго тела. Что же, это изображение есть-ли мечта иконописцев, или соответствует действительному событию? Нет, это не мечта художников. Предание повествует, что когда для Приснодевы Марии приспело время кончины, к смертному Ея одру нисшел божественный Сын Ея, окруженный небожителями, и Она «неизреченно веселящися и аки сладким сном уснувши, предаде в руце Его пресвятую Свою душу. И тако торжественно от небесных душа Ея бе проводима в горняя, руками Господними несома. Провождаху же ю и апостольская очеса, на видение то преславное смотрети сподобившияся». (Сказ. об Усп. в Чет.-Мин. 15 авг.). II. Повествование о том, как душа Божией Матери была восприята руками Господними, вполне соответствует и придает силу тому древнему верованию, что «души людей благочестивых», «по исходе из тела, приемлются ангелами и бывают ими сопровождаемы на небо». а) Такое верование было еще в ветхозаветной церкви и подтверждено Самим Спасителем. В притче о богатом и Лазаре Он так изобразил блаженную кончину этого страдальца: «умер нищий и отнесен был ангелами на лоно Авраамово». Не о теле это сказано, которое лежало бездыханно, но о душе. Так как ангелы посылаются Богом на служение, или вспоможение тем, которые в сей жизни стараются и трудятся, чтобы наследовать спасение (Евр. 1:14); то они принимают и в час смерти телесной душу, Богу угодившую, и вводят ее в обители вечнаго спасения. б) От чего же при исходе души мы не видим ни ея, ни того, кто бы ей сопутствовал, и об отшествии ея заключаем только потому, что уже нет в теле дыхания и других признаков жизни? — От того мы сего не примечаем, что существо души неудобозримо, ибо она невещественна и как в теле пребывает невидимо, так неприметно и исходит из него. Но для утверждения нашей веры в жизнь загробную бывали, по устроению Божию, случаи, когда душа, по исходе из тела, принимала вид младенца, или иное какое-либо очертание, например, голубицы, вылетающей из уст. Святый Григорий Двоеслов, котораго сильно занимал этот таинственный предмет, свидетельствует,что «многие из тех, которые очищали око ума своею чистою верою и плодоносною молитвою, часто видали души, исходящия из плоти» (Собес. кн. IV, гл. 7, стр. 272, 276). Он разсказывает несколько тому опытов, и один из них довольно передать теперь. Преподобный Венедикт стоял ночью на молитве. В самую полночь вдруг показался необыкновенный свет. Преподобный подошел к окну, чтобы лучше разсмотреть это явление, и видит он душу Германа, епископа капуанскаго, на огненном круге несомую ангелеми. Он поспешно стал звать к себе бывшаго в другой комнате диакона, который, вошедши, застал еще конец видения. Послали в Капую узнать, что делается с епископом Германом. Посланный нашел его уже умершим, и оказалось, что он скончался в ту самую минуту, в которую святый муж увидел его возносимым на небо. (Собес. кн. II, гл. 35, стр. 145, и в Чет.-Мин. 14 марта). III. Для каждаго неизбежен час смертный, и какая душа верующая не пожелает, по разлучении с телом, быть отнесенною ангелами на лоно Авраамово, в царство небесное? Как же удостоиться сего? Будем подражать св. жизни Богоматери. Ея скромную жизнь и довольство своим состоянием, Ея терпение в скорбях, Ея чистоту в чувствах, мыслях и словах, Ея глубокую и крепкую веру примем себе в руководство. Подражая сим Ея добродетелям, и мы возможем при исходе из сей жизни удостоиться сопутствия и водительства ангелов к горним обителям. — Аминь. (Сост. по слову Сергия, архиеп. кишин., ныне митроп. моск. и колом., напеч. в Душеп. чт. за 1885 г. м. сент. стр. 97—100). Поучение 3-е.
Успение Божией Матери.Почему в день Успения Богоматери св. церковь повелевает нам радоваться?I. Событие, ныне воспоминаемое, по видимому печально: Пресвятая Дева на смертном одре; тело Ея бездыханно; святые апостолы с плачем готовятся к Ея погребению. Церковь между тем повелевает нам не скорбеть, а радоваться, и ради этой радости прекращает дни поста. Где же источник этой радости? II. а) Уже самое слово — Успение Божией Матери показывает, чтосмерть Ея была необыкновенная. Это был сон самый сладостный, за которым скоро последовало еще более радостное пробуждение. За несколько дней до успения, архангел Гавриил явился к Ней с радостною вестию о скором соединении с возлюбленным Сыном. В то же время всемогущая сила Божия со всей вселенной собрала в Иерусалим апостолов, чтобы они воздали Ей честь погребения. В самый час кончины, необычайный свет осиял Ея храмину, как бы разверзлась кровля, и в отверстом небе виден был Сам Господь с ангелами и святыми — исходящий во сретение Своей Матери. Апостол Фома, по особенному устроению Божию, является после Ея погребения, желает поклониться Ей: гроб открыли, но уже не нашли в нем тела Богоматери. В такой дивной кончине Преблагословенныя Девы, к утешению всех, явилась с особенным торжеством сила Господа, Который смертию Своею и воскресением сокрушил жало смерти и из страшной и мучительнейшей сделал ее для верных Своих последователей радостною и блаженною. Здесь первая причина нашей радости. б) Во-вторых, мы радуемся о Преблагословенной Деве, что Она, после скорбей и страданий, которыми, по предсказанию праведнаго Симеона, преисполнена была Ея жизнь, наконец получила награду, соответствующую Ея добродетели. Преблагословенная Дева до самой блаженной кончины Своей умаляла Себя, смиряла, терпела; с этих пор начинается и Ея возвеличение и прославление. Пророк Давид провидел это возвеличение Приснодевы и в радостном восторге воскликнул: «предста Царица одесную Тебе в ризах позлащенных одеяна, преукрашена» (Псал. 44:40). Таким образом при гробе Богоматери обнаружилось новое значение смерти, данное Ей Воскресшим из гроба; будучи доселе наказанием за грех, она сделалась теперь свидетельницею добродетели, наградою подвигов, совершаемых в жизни. У гроба познается человек; вся жизнь его как бы выступает наружу: клевета смолкает, покров смирения разоблачается, добродетель и правда торжествуют.«И услышал я голос с неба, говорящий мне», пишет в откровении тайновидец Иоанн, «напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе. Ей»,«говорит Дух, они успокоются от трудов своих и дела их идут в след за ними»(Апок. 14:13). в) Третью причину радости изъясняет церковная песнь: «в молитвах неусыпающую Богородицу и предстательствах непреложное упование гроб и умерщвление не удержаста». При жизни Своей Она была ходатаицею за бедных пред Сыном и ради Ея творились чудеса, когда еще не пришел час их (Иоан. 2 гл.), почему сами св. апостолы уповали на Ея молитвы и не могли не скорбеть при мысли об Ея кончине. «Не оставлю вас в сиротстве по Моем преставлении, — утешала Она скорбевших, — не только вас, но и весь мир буду посещать: назирать и помогать бедным» Исполнилось слово Ея. Превознесенная паче серафимов, Она стала могущественнейшею ходатаицею за всех, поистине Материю всего христианскаго мира. Какой град, какая весь не познали спасающей силы молитв Ея? Кто и из нас не испытал этой силы в собственной жизни, если только с верою и упованием прибегал к Ней? III. Вот почему св. церковь повелевает нам не скорбеть в день Успения Божией Матери, а радоваться, и ради этой радости прекращает дни поста. (Сост. по «Слов. и реч.» прот. С.-Петербург. Исаакиевскаго собора о. П. Смирнова, ч. 2, стр. 123). Поучение 4-ое.
Успение Пресвятыя Богородицы.Назначение женщины.I. В день, посвященный памяти св. Девы Богоматери, да будет позволено найти в жизни Ея ответ на один современный вопрос. Это вопрос о так называемом освобождении и возвышении прав женской половины человеческаго рода. Вот Дева безвестная даже в небольшом народе, еще юная, бедная, отдается на воспитание к храму Божию. Здесь под сенью святыни, где душа Ея постоянно возносилась к Богу, Она воспитала в Себе чувство высшей, отрешенной любви к одному Богу, и в безусловной чистоте девственнаго целомудрия сознала истинное совершенство и блаженство невинной души. — Высоко-нравственное, но не блестящее, на взгляд мира, состояние! Какия судьбы могли ожидать эту Деву в мире? Она могла сделаться образцом чистой нравственности, могла получить необыкновенное развитие внутренней духовной жизни, но слишком мало значения и счастия в жизни внешней. Она Сама Себя лишала даже того утешения, которое, само по себе естественное и законное, составляло в те времена преимущественное возвышение и счастие женщины — утешение иметь детей. Но вот эта Дева внезапно получает откровение свыше о рождении необыкновеннаго Сына; зачинает и рождает, но без мужа и без болезней; в рождении и по рождении остается чистейшею Девою. И Сама Пресвятая Дева не могла не почувствовать всего величия, какое дал Ей Всемогущий; Она не усумнилась даже Сама Себе предрекать ублажение от всех родов земных. Что же однако видим в Ея жизни? По рождении Божественнаго Сына едва несколько строк записано об Ней в евангелии; вблизи Своего Сына Она безмолвствует, едва видится и слышится и не иначе, как наравне со всеми другими людьми, даже вне круга избранных учеников Его, а иногда просто в толпе является зрительницей евангельских событий; и только смиренно, кротко, что видит и слышит, слагает в Своем сердце; светит тихо, как луна, и скрывается в лучах солнца, от котораго заимствует Свой свет. И тогда, как вышечеловеческий Сын Ея оставил мир, Она не спешит выступать на поле открытаго действия в мире; Она не получает не только преобладающаго, но и самостоятельнаго значения ни в церкви, ни в обществе христианском того времени. Везде являются впереди и действуют Христовы ученики. Где же величие и слава этой необыкновенной Девы-Марии? Оставались внутри Ея самой. Значит не тогда, не так, т.е. не путем внешней деятельности в мире, должно было раскрыться все Ея значение. Наконец Пресвятая Дева умирает: и вот тогда только открывается миру вся Ея духовная сила и всемирная слава. Она становится после Своего Сына во главе христианства; церковь признает Ее выше ангелов; Она принимает поклонение от всего христианскаго мира и является его прибежищем и покровом в его скорбях и нуждах, и всю Свою неистощимую силу изливает в благотворениях человечеству. Вот, стало быть, настоящая область свободнаго действования в мире Богоматери. II. Таков первообраз женщины в христианстве. Что здесь служит основою совершенства? — Совершенство нравственной чистоты. Какой характер свободы и величия? Чисто нравственный. Какая здесь сила, какия права, какое поприще деятельности? Все это строго нравственно и ограничено нравственною жизнию, проникнутою одним духом и одною силою христианскаго добра. Но здесь и предел свободе и праву пола. Далее не вело и все величие Богоматери. Итак тихость и безмолвие — жизнь сосредоточенная в сердце, в его чистых нравственных чувствах, а не развлекаемая делами внешняго мира, невозмутимая тишина чувств, а не волнение в бурях общественнаго шума и мирских дел, безмолвие духа, а не рвение возвышать свой голос на открытом поприще деятельной жизни: вот что, по учению христианскому, составляет самое высокое достоинство женщины. — Где же тут, скажут, освобождение и возвышение, о котором идет речь? Оно тут и есть; тут его основание, его залог, его истинный смысл и чистый характер. а) В самом деле, с чего началось унижение и порабощение женщины? С ея нравственнаго падения, когда, своевольно выступив из области сердца, в котором чисто-нравственным союзом была соединена с своим мужем и была столько же нравственно свободна и счастлива, сколько невинна, она увлеклась внешними искушениями, обольщавшими ее мыслию о возвышении над своим естественным состоянием. Тогда, с заблуждением ума и порчею сердца, она потеряла в себе нравственную силу и в ней залог своего высокаго достоинства и своей разумной свободы, она стала уже не свободною союзницей в сердце и жизни, а рабою своего мужа, его воли, более сильной, и наклонностей, более грубых. Чем довершилось это унижение и порабощение? Потерею самообладания, целомудренной сдержанности чувств и мира душевнаго, когда жена слишком уже далеко зашла во внешний мир, захотела войти и в мужския нравы, стала разделять их грубыя или, пожалуй, и утонченныя, но тем не менее испорченныя стремления и прихоти, и потеряв чистоту любви и искренность уважения другого пола, сама сделалась соблазном в мире. Она порабощена потому, что поработила саму себя; она унижена потому, что унизилась; она стеснена в своих правах, потому что сама ими пожертвовала. И фимиам, по видимому воскуряемый пред нею в образованныя времена и в образованном обществе, очень напоминает тот фимиам, который язычники курили пред своими обожаемыми статуями, обожая в них не их самих и не воображаемыя в них вышния существа, а собственныя страсти, в них олицетворенныя. б) Ясно ли теперь, что́ может вывести женщину из унижения и порабощения? Одно средство: с возстановлением нравственной чистоты, возвращение к жизни сердца; с удалением от внешних дел и суетливых тревог мира, соблюдение нравственной тишины чувств и безмолвие духа. И что может быть свойственнее полу при всех условиях естественнаго его склада, что может быть прекраснее и наиболее привлекать к нему чистую нравственную любовь и все уважение другого пола, более оградить и обезопасить женщину и от собственных падений и от коварства и наглости страстей мужских? Что может даже сделать женщину более свободною в духе и независимою в жизни? Здесь, в жизни сердца, в нравственной красоте и святыни целомудрия, в глубоком, живом религиозном чувстве, которому женское сердце может быть отличным проводником и в обществе, в безраздельных чувствах супруги, матери, в полном посвящении сердца и жизни воспитанию детей, которых не отдельныя только личности развиваются, но приготовляются целыя поколения к будущим временам, в чувствах и стремлениях любви христианской с ея всеобъемлющим, вседействующим добром, с ея милосердием и состраданием к бедствующему человечеству, к которым так способна по природе своей, а тем более по христианству, женская душа; — вот где христианское назначение женщины, назначение чрезвычайно высокое; вот где права ея неотрицаемы и неприкосновенны, свобода и деятельность не стеснены. А далее? — далее христианское учение говорит, что в церкви, т.е. в церковных собраниях и делах, «жены да молчат, не повелеся бо им глаголати»: «в семействе — «муж глава жены, а жена да повинуется своему мужу», в обществе — «не повелевается ей ни учить, ни властвовать, а пребывать в безмолвии»«. Не раз это последнее выражение повторяется словом Божиим: так хорошо оно выражает истинное достоинство христианской женщины. III. Да напечатлеют же чудно-прекрасный образ св. Девы Марии в своих сердцах наши христианки и да проникнутся они убеждением, что им предназначена не внешняя деятельная жизнь, но внутренняя, семейная, домашняя; только в этой области оне могут достигнуть своего истиннаго назначения и будут истинно-великими. (Сост. Г. Д-ко по беседам Иоанна, еписк. смоленск., с дополн. и сокращ.). Поуч 5-ое.
Успение Пресвятыя Богородицы.Переход человека в загробную жизнь.I. Если название нынешняго праздника взять в прямом, буквальном смысле, то это будет торжественное воспоминание «тихаго, мирнаго сна», в котором Пресвятая Дева окончила Свое земное поприще и перешла в блаженную вечность. Итак умереть для некоторых людей значит только спокойно заснуть. Вот истинное совершенное безсмертие! А какова смерть других и большей части людей? Какими ужасами она окружается, какое зрелище представляет живым? Хотите ли вы, братия мои, вместе со мною остановить взгляд на последних минутах человека в здешней жизни? Мы видим кончину ближних, мы сами умрем; а понимаем ли, что в час смерти происходит в состоянии самаго умирающаго? Чем сопровождается шаг его в вечность? II. А) Вот наступает последний час человека в этом мире. Болезнь, приблизившая его к смерти, уже прекратилась; она подорвала основы телеснаго организма и сделала его уже неспособным к дальнейшей деятельности в настоящем его виде, и тело уже не служит духу. Тогда жизнь души начинает отторгаться от частей и органов тела, к которым была прирождена и в которых доселе действовала. Судорожныя движения и необычайныя сотрясения всего организма (т.-е. всего тела) показывают, как усиленно, как жестоко это отрешение души от тела, а чем крепче организм, чем сильнее была привязанность духа к телу, тем сильнее эти сотрясения, потому что тем более силы нужно духу, чтобы оторваться от тела. Как страшно уже это одно зрелище! а) Но всмотритесь ближе, вы увидите, что тут не одни телесныя страдания. Трепещет душа, чувствуя свое невольное, быстрое приближение к вечности; в трепете она силится как будто остановиться на этом страшном пути; она порывается как бы уклониться от тех ужасов, какие ее ожидают, или овладеть собою и этими самыми ужасами, чтобы спокойнее и смелее пройти. Но эти порывы, подавляемые более и более приближающеюся смертию, производят только то невыразимое возбуждение и раздражение всех сил и чувств души, которыя кладут еще более страшную печать на лицо и на все состояние умирающаго. Да, в час смерти овладеть собою и самим путем смертным и всеми его ужасами: какая эта неизобразимая задача! И мы не думаем, чтобы та отчаянная храбрость, которая, немного думая о жизни и смерти, а еще менее о вечности, смело несется на встречу смерти, как например в битве со врагом или в самоубийстве, верно решала эту задачу. Эта храбрость слепа и потому так отважна толъко до момента самой смерти; а в момент смерти душа прозревает. И скажи мне ты, смелая душа, будешь ли ты также смела пред тем, что тогда увидишь? б) Есть однако же кончина без ужасов предсмертной борьбы: душа отходит мирно, конечно не без смущения и телесных страданий. Это душа чистая, добрая, кроткая. Ясность, самосознание, чистота и тихость чувств, глубокая вера и преданность Богу, отличавшия ее при жизни не оставляют ее и в час смерти; она владеет собою; внутренняя светлость ея разсевает пред нею мрак и страх смертнаго пути и, всецело вручая себя Богу, она с тихою покорностию отдается последним волнам житейскаго моря, прибивающим ее к берегам вечности. в) А душа злая? Видели ли вы, как она отходит из здешняго мира?Видели ли те невыразимые ужасы, какими сопровождается ея отшествие? Она не знала в жизни, не имеет и в час смерти ни самосознания, ни самообладания, ни покорности. Все чувства ея волнуются: но эти чувства злы, и раздражение их в последния минуты доходит до крайней степени. Ея зло, освобождаясь вместе с нею от последних уз, которыми еще сдерживалось сколько нибудь в здешней жизни, со всею силою поднимается и, в виду ужасов смерти, ожесточается до отчаяния. Душа хочет бороться с этими ужасами; она как будто бы вызывает на бой самую смерть, и силою собственнаго зла хочет одолеть ее; она усиливается овладеть отлетающей жизнию, но в то же время, чувствуя под собою разверзающуюся бездонную пропасть вечнаго зла, неодолимо увлекается в нее силою сродных стремлений своей злой природы. В борьбе с жизнию и смертию, душа борется еще сама с собою; она терзает самое себя. Можно ли и какими словами выразить весь ужас этих минут? Один внешний вид этого зрелища заставляет живых бежать от умирающих. «Так по истине смерть грешников люта». Б) Как бы то ни было, смерть не отступает, жизнь не возвращается, и человек умирает; и вот ему, едва только умершему, начинает уже открываться вечность; он уже подходит к рубежу ея. а) Он замечает предметы и явления, невидимые для других, слышит необыкновенные звуки, прозревает то, что нам не может быть известно естественным порядком. Еще несколько минут и человек переступает в вечность. Как вдруг изменяется форма его бытия, дух его видит самого себя, свое собственное существо, как не видел его в теле, он видит предметы и самые отдаленные уже не телесными глазами, а непосредственным разумом, и то, что прежде он мог постигать только разумом, теперь он видит как бы глазами; он говорит не членораздельными звуками слова, а мыслию, и то, что прежде он мог представлять себе только в мыслях, теперь уже выражает как бы словом: не руками осязает предметы, а ощущениями и чувствами, и предметы самые тонкие и прежде для него неуловимые и неосязаемые он теперь обнимает в ощущениях, как бы в руках; движется не ногами, а одною силою воли и то, к чему прежде он мог приближаться с великим трудом, медленно, через большия пространства места и времени, теперь он постигает мгновенно, никакия вещественныя препятствия его уже не задерживают. Теперь и прошедшее ему видно, как настоящее, и будущее не так сокрыто, как прежде, и нет уже для него разделения времени и мест: нет ни часов, ни дней, ни годов, ни веков, нет разстояний ни малых, ни больших, все сливается в один момент — вечность, вечность никогда не оканчивающуюся, и всегда только еще начинающуюся; все соединяется в одну точку зрения, и эта точка не подлежит никаким измерениям. б) Что же он видит и чувствует? Невыразимым ужасом поражает его открывшаяся вечность; ея безпредельность поглощает его ограниченное существо, все его мысли и чувства теряются в ее бесконечности. Он видит предметы, для которых у нас нет ни образов, ни названия; слышит то, что на земле не может быть изображено никаким голосом и звуком; его созерцания и ощущения не могут быть выражены у нас ни на каком языке и никакими словами. Он находит свет и мрак, но не здешний; свет, перед которым наше яркое солнце светило бы менее, чем свеча перед солнцем; мрак, перед которым наша самая темная ночь была бы яснее дня. Он встречает там и подобныя себе существа и узнает в них людей также отшедших из здешняго мира. Но какое изменение: это уже не здешния лица и не земныя тела; это одне души, вполне раскрывшияся со всеми их внутренними свойствами, которыя и облекают их соответственными себе образами: по этим образам души узнают друг друга, а силою чувства узнают тех, с которыми сближались в здешней жизни. в) Потом встречаются духу существа также сродныя ему по естеству, но такия, которых одно приближение дает ему чувствовать неизмеримо высшую над ним силу их. Одни из них выходят из глубины безпредельнаго мрака, и все существо их мрак и зло; они мыслят, действуют, живут одним злом; неизобразимыя страдания в них самих, и от них другим скорбь и гибель, отличают их каждое движение и действие. Но это еще в низших областях духовнаго мира, ближайших к миру земному. А там, далее, дух видит бесконечное море непостижимаго света, из котораго выходят другия существа еще более могучия; их природа и жизнь — одно необъятное добро, неизобразимое совершенство, невыразимая любовь; неописанный свет наполняет все существо их и сопровождает каждое движение. г) Итак в этом чудном мире дух человека, ничем не стесняемый, и силой своей духовной природы, и неодолимою силою притяжения сроднаго ей мира, летит, летит все далее и далее, до того места, или лучше сказать, до той степени, до какой могут достигать его духовныя силы, и весь поразительным для него образом перерождается. Тот ли это дух, который жил в человеке на земле, дух ограниченный и связанный плотию, едва заметный под массою тела, всецело ему служащий и порабощенный, так что без тела, по-видимому, и жить и развиваться не мог? Тот ли это дух немощный, с таким трудом развивавший здесь и неширокие свои помыслы, и неглубокия чувства, и несильныя стремления, так часто и легко падавший под бременем чувственности и всех условий земной жизни? Тот ли наконец это дух, в котором и добро было большею частью только в семени, изло скрывалось глубоко, так что он почти не сознавал сам в себе ни того, ни другого, и так было в нем все не твердо и перемешано, что и добро побеждалось злом, и во зле проглядывало иногда добро, и не редко являлось одно под видом другого? д) Теперь что с ним сталось? Теперь все, и доброе и худое, быстро с неудержимою силой разрывается; его мысли, чувства, нравственный характер, страсти и стремления воли, все это развивается в необъятных размерах; он сам их ни оставить, ни изменить, ни победить не может; безпредельность вечности увлекает и их до бесконечности; его недостатки и слабости обращаются в положительное зло: его зло делается безконечным, его скорби и духовныя болезни обращаются в безпредельныя страдания. Представляете ли вы себе весь ужас такого состояния? Твоя душа, теперь не добрая, но еще подавляющая и скрывающая в себе зло, там явится злою до бесконечности; твое худое чувство, здесь еще чем нибудь сдержанное, если ты не искоренишь его здесь, обратится там в бешенство; если ты здесь владеешь собою, там ты уже ничего не можешь с собою сделать: все в тебе и с тобою перейдет туда и разовьется в бесконечность. Чем ты тогда сделаешься? Если ты здесь не хорош, ты там будешь темным, злым духом. О, тогда ты сам себя не узнаешь, или нет, ты тогда слишком хорошо узнаешь себя и еще гораздо лучше, чем здесь. Помощи никакой и ни откуда уже не будет, и понесет тебя твое зло собственным своим тяготением туда, где живет вечное, бесконечное зло, в сообщество темных, злых сил. И на этом пути ты ни остановиться, ни возвратиться не можешь и во веки веков ты будешь страдать — чем? Бешенством от твоего собственнаго зла, которое не подаст тебе уже никакой надежды к лучшему и не даст тебе покоя в самом себе, и — от той злой среды, которая будет сильнее тебя, будет вечно окружать тебя и терзать тебя без конца. е) Что же душа добрая, что с нею? И добро также раскроется во всей полноте и силе; оно будет развиваться со всею свободою, которой здесь не имело, обнаружит все свое внутреннее достоинство, здесь большею частью сокрытое, неузнаваемое и неоценяемое, весь свой внутренний свет, здесь всячески затемняемый, все свое блаженство, здесь не постигаемое и подавляемое разнообразными скорбями жизни. И понесется эта душа, всей силою своего природнаго, нравственно развитаго и добродетельно вызвышеннаго стремления горе, в высшия области того мира, туда, где в бесконечном свете живет источник и первообраз всякаго добра, в сообщество светлых, чистейших существ и сама сделается ангелом, то есть таким же чистым, светлым, блаженным существом. Безпредельная любовь будет соединять ее с Богом, с ангелами и подобными ей душами. Она будет уже во веки тверда в своем добре, и никакое зло, ни внутреннее, ни внешнее, не может уже колебать ее, ни изменить ее, ни повредить ея блаженному состоянию Но и не праздно будет душа жить и наслаждаться своим добром и блаженством; она будет действовать своим уже ничем не затемняемым, не заблуждающим, а просветленным умом, в созерцании и постижении таин, здесь неразгаданных и неизвестных, таин Бога, мироздания, себя самой и вечной жизни; будет действовать всею силою уже ничем нестесняемых и неповреждаемых чувств сердца, в развитии свой новой, высшей жизни; будет действовать всею крепостью своих духовных, ничем неудержимых и неразвлекаемых в разныя стороны, стремлений воли, по пути указанному ей судом высшей правды и любви, к целям определенным в предвечных идеях царствия Божия. III. Братие! будем жить и умирать по-христиански, чтобы безконечная вечность не устрашала нас, а напротив, чтобы она была для нас страною неизреченнаго света и блаженства и возможнаго для человеческаго существа развития, совершенствования всех его сил. (Сост. Г. Д. по бесед. Иоанна, еписк. смоленск.). Еще материалы о празднике Успения Пресвятой Богородицы. | |||
СПАСИ ВАС ГОСПОДИ! | |||
| Всего комментариев: 0 | |